Звонок телефона в квартире застал Эллиота Роу у плиты. На сковороде жарился омлет, наполняя кухню ароматом чеснока и растопленного масла. Он вытер руки о полотенце и бросил раздражённый взгляд на экран — номер был неизвестен.
— Алло? — коротко ответил он, продолжая следить за блюдом.
— Мистер Роу, это ваш семейный нотариус. Завтра утром вам нужно приехать ко мне. Есть наследственное дело. Нужно подписать документы.
Эллиот замялся. Его родители были живы и здоровы, так от кого же ему могло достаться наследство? Он даже не стал задавать вопросов — просто молча кивнул, будто собеседник мог его видеть, и положил трубку.
Следующее утро выдалось пасмурным и туманным. Пока Эллиот ехал через город, лёгкое недоумение постепенно перерастало в досаду. У входа в нотариальную контору его уже ждал сам нотариус.
— Проходите, Эллиот. Я понимаю, что всё это звучит странно. Но если бы это было что-то обычное, я бы не беспокоил вас в выходной.
Кабинет был пуст. Обычно здесь царила деловая суета, но сейчас лишь эхо шагов по деревянному полу нарушало тишину. Эллиот опустился на стул напротив стола, сложив руки на груди.
— Дело касается вашего дяди — Уолтера Джонаса.
— У меня нет дяди по имени Уолтер, — тут же возразил Эллиот.
— Тем не менее, он завещал вам всё своё имущество. — Нотариус аккуратно положил перед ним старинный ключ, пожелтевшую карту и лист бумаги с адресом. — Особняк на воде. Теперь он принадлежит вам.
— Простите… Вы серьёзно?
— Дом находится посреди озера Конамах, в центральной части Коннектикута.
Эллиот поднял ключ. Тяжёлый, с потёртым узором, он будто хранил память о чём-то давно забытом. Ни имя человека, ни это место ничего ему не говорили. Но внутри будто что-то замкнулось — тот момент, когда любопытство становится сильнее рассудка.
Через час в его рюкзаке уже лежали пара футболок, бутылка воды и немного еды. По данным навигатора, озеро находилось всего в сорока минутах от дома. Это только усилило интерес: как он мог не знать, что совсем рядом скрывается такое место?
Когда дорога закончилась, перед ним распахнулось озеро — мрачное, неподвижное, как зеркало. Посреди него возвышался дом — огромный, темный, будто выросший прямо из воды.
На террасе кафе у воды сидели старики с кружками кофе. Эллиот подошёл к ним.
— Простите, — начал он, — этот дом на озере… Вы знаете, кто там раньше жил?
Один из мужчин медленно поставил чашку.
— Мы не говорим об этом месте. Туда не ходим. Оно должно было исчезнуть много лет назад.
— Но ведь там кто-то жил?
— Мы не видели никого на берегу. Никогда. Только ночью до нас доносятся шорохи лодок. Кто-то пополняет запасы, но мы не знаем кто. И знать не хотим.
У пристани он заметил выцветшую табличку: «Лодки Джун». Внутри её встретила женщина с уставшим лицом.
— Мне нужна лодка до того дома посреди озера, — сказал Эллиот, протягивая ключ. — Я получил его по наследству.
— Туда никто не ездит, — холодно ответила она. — Это место многих пугает. Меня тоже.
Но Эллиот не отступал. Его слова становились всё настойчивее, пока, наконец, она не согласилась.
— Хорошо. Отвезу. Но ждать тебя не буду. Завтра вернусь.
Дом возвышался над водой, словно забытая крепость. Дощатый причал качался под ногами. Джун аккуратно причалила, бросила верёвку.
— Приехали, — пробормотала она.
Эллиот сошёл на шаткий настил, хотел поблагодарить её, но лодка уже уходила прочь.
— Удачи! Надеюсь, завтра ты будешь ждать меня здесь, — крикнула она и скрылась в тумане.
Теперь он был один.
Рука потянулась к замку. Ключ вошёл легко. Глухо щёлкнуло, и дверь медленно распахнулась, скрипнув.
Внутри пахло пылью, но удивительно свежо. Большие окна, плотные шторы и множество портретов. Один особенно привлёк внимание — мужчина у озера, за спиной которого возвышался этот самый дом. Подпись: «Уолтер Джонас, 1964».
В библиотеке стены были уставлены книгами с пометками на полях. В угловом кабинете стоял телескоп и аккуратные стопки блокнотов — записи наблюдений и погоды, самые свежие датировались прошлым месяцем.
— Что он искал? — прошептал Эллиот.
В спальне — десятки остановившихся часов. На комоде — медальон. Внутри — фото младенца с надписью: «Роу».
— Он следил за мной? За моей семьёй?..
На зеркале висела записка: «Время раскрывает то, что казалось давно забытым» .
А на чердаке лежали коробки с газетными вырезками. Одна была обведена красным: «Мальчик из Мидлтауна пропал. Найден через несколько дней без следов вреда» . Год — 1997. Эллиот побледнел. Это был он.
В столовой один из стульев был отодвинут. На нём лежала его школьная фотография.
— Это уже не просто странность… — пробормотал он, ощущая в голове шум и путаницу мыслей.
Тревога сжала желудок в тугой узел. Он наскоро перекусил консервами, пылящимися в старом буфете, и бесшумно поднялся в одну из гостевых спален. Простыни были на удивление свежими — словно кто-то давно ждал возвращения. За окном озеро отражало бледный лунный свет, и казалось, что сам дом живёт — дышит в такт с тихой рябью воды.
Но сон не шёл. Слишком много вопросов. Кто такой Уолтер Джонас? Почему никто о нём не слышал? Почему родители ни разу не упомянули о каком-то брате? И зачем эта таинственная одержимость им самим?
Когда Эллиот всё же провалился в беспокойный сон, в доме уже царила настоящая темнота — такая, где скрип половицы кажется шагом, а тень на стене — живым существом.
Резкий металлический лязг прорезал тишину. Он резко сел в кровати. Второй звук — будто где-то внизу распахнулась массивная дверь. Эллиот схватил телефон — связи не было. В экране телефона отражались только его собственные напряжённые глаза.
Он взял фонарик и вышел в коридор.
Тени сгущались, становясь почти зримыми, словно можно было дотронуться до них рукой. Каждый шаг отзывался глухим эхом тревоги в груди. В библиотеке книги чуть качнулись — будто кто-то прошёл мимо, едва задевая корешки. Дверь в кабинет по-прежнему распахнута. Из-за стены с гобеленом тянуло ледяным сквозняком — гобеленом, который Эллиот до этого даже не заметил, как будто он появился лишь сейчас.
Он откинул ткань — за ней скрывалась тяжёлая железная дверь.
— Только не это, — прошептал он, но пальцы сами легли на холодную ручку.
Дверь поддалась с усилием. За ней начиналась уходящая вниз винтовая лестница, которая вела под дом, под воду. С каждым шагом воздух становился влажнее, гуще, пропитанный запахом соли, металла и чего-то древнего, будто он входил в историю.
Внизу простирался длинный коридор, заставленный шкафами и ящиками. Надписи на них гласили: «Генеалогия», «Переписка», «Экспедиции».
Один из ящиков был помечен: «Роу» .
Эллиот дрожащей рукой выдвинул его. Внутри лежали письма. Все адресованы его отцу.
«Я пытался. Почему ты молчишь? Это важно для него. Для Эллиота…»
— Значит, он не исчез. Он писал. Он хотел знать меня, — прошептал Эллиот.
В конце коридора находилась ещё одна массивная дверь с надписью: «Только для авторизованных лиц. Архив Йонасов» . На ней не было ручки — лишь сканер ладони. Рядом приклеена записка: «Для Эллиота Роу. Только для него» .
Он приложил ладонь.
Щелчок. Помещение мягко осветилось. Проектор ожил, и на стене возник силуэт мужчины.
Седые волосы, усталые глаза. Он смотрел прямо на Эллиота.
— Здравствуй, Эллиот. Если ты видишь это, значит, меня больше нет.
Мужчина представился: Уолтер Йонас.
«Я… твой настоящий отец. Ты не должен был узнать об этом таким образом, но, боюсь, мы с твоей матерью совершили множество ошибок. Мы были учёными, одержимыми выживанием, климатом, защитой человечества. Она умерла при родах. А я… Я испугался. Испугался того, кем могу стать. Поэтому отдал тебя своему брату. Он дал тебе семью. Но я никогда не переставал следить за тобой. Отсюда. Из дома на озере. Издалека».
Эллиот опустился на лавку, не чувствуя ног.
— Это был ты… всё это время…
Голос на записи дрогнул:
«Я боялся сломать тебя, но ты стал сильным, добрым человеком — лучше, чем я мог себе представить. Теперь этот дом принадлежит тебе, как часть твоего пути, как шанс. Прости меня: за молчание, за трусость, за то, что был рядом, но никогда рядом по-настоящему».
Изображение погасло.
Эллиот не знал, сколько времени просидел в темноте. Потом медленно поднялся, как во сне, и вернулся наверх. К рассвету Джун уже ждала его у причала. Увидев его, она нахмурилась:
— Ты в порядке?
— Теперь да, — тихо ответил он. — Я просто должен был понять.
Домой он вернулся, чтобы поговорить с родителями. Они слушали молча, не перебивая. А потом обняли его.
— Прости нас, — прошептала мать. — Мы думали, так будет лучше.
— Спасибо, — сказал он. — Я знаю, это было нелегко.
Той ночью Эллиот лег в свою кровать. Потолок остался прежним. Но всё вокруг теперь казалось другим.
Через несколько недель он снова вернулся к озеру. Не ради проживания, а ради восстановления. В доме открылся Центр изучения климата и истории. Дети бегали по коридорам, соседи приходили с улыбками. Дом больше не был пристанищем тайн и призраков. Он снова стал местом жизни.
